Примечание: временные промежутки подогнаны под историю, канон мира изувечен как только можно, и стихи откровенно паршивые. Приятного чтения!

1. Прокаженная

Пусть та, кто отрицала цепи...

Из последних сил вцепившись в ствол дерева и едва ощущая, как кора впивается в кожу, Лина Махариэль тщетно пыталась устоять на ногах. Перед глазами все плыло, рот наполнила тошнотворная смесь крови и желчи, а руки дрожали столь сильно, будто она была не лучшей охотницей клана, а старухой, доживавшей последние годы. Сплюнув и не замечая, как слизистая масса потекла у нее по подбородку, эльфийка сосредоточилась на стоящей перед ней задаче. Шаг первый - понять, что из оставшегося под рукой можно использовать в качестве оружия. Расколотый пополам лук она бросила еще неделю назад, перед этим забрав жизнь маленького мерзкого порождения тьмы его тетивой; копье, используемое преимущественно в качестве костыля, преломилось днем ранее, не выдержав напора насаженного на него урода; короткий меч остался в глазнице туши огра, который перед смертью прихватил еще и большую часть ее левой руки. Лишь засапожный нож - слово слишком гордое для обломившегося у гарды узкого лезвия кинжала, с одного конца перемотанного обрывком тряпки - все еще оставался при ней. Для того, чтобы зажать кусок железа в руке, потребовалось больше сил, чем Лине хотелось бы, но в конце концов она справилась и с этим. А затем зачарованную ночную тишину леса разорвал гортанный клич, издаваемый дюжиной глоток.
В первые дни решимостью Махариэль можно было гнуть сталь. Она знала, что ждет ее в конце, и собиралась уйти из жизни с подобающим истинной elvhen достоинством. Десятки порождений тьмы пали от ее стрел, клинка и копья - зов горящей крови набатом бил в уши обреченной на смерть, но она не сдавалась, зная, что есть вещи и много хуже. Через месяц, когда силы почти покинули женщину, она обратилась к богам ее предков. Молитвы, сначала короткие, постепенно полнились просьбами и, когда Лина поняла, что никто ей не ответит - угрозами и проклятьями. Довольно скоро эльфийка прекратила эту шараду, вновь найдя в себе силы спокойно встретиться лицом к лицу с неизбежным, не тратя энергии на пустое сотрясение воздуха. Она просто убивала, снова и снова, подкрепляя силы плотью не успевших почувствовать ее присутствие животных, и зная, что однажды этому придет конец. Сморгнув, Махариэль крепче стиснула нож, с мрачным удовлетворением ощущая, как заточенное до бритвенной остроты лезвие рассекает кожу, избавляя ее от капель проклятой крови. Меж деревьев, сопровождаемые звуками тяжелых шагов, показались расплывчатые фигуры. Эльфийка, подавив желание закашляться, шумно выдохнула и прикрыла глаза, вспоминая. Семья, клан, галлы и аравелы, бесконечные странствия и история, полушепотом струящаяся в освещаемой лишь звездами да пламенем костра ночи, ее верный лук и первая охота... Губы Лины против воли изогнулись в улыбке. "Я прожила хорошую жизнь," - промелькнуло в голове перед тем, как она оттолкнулась от дерева и, нетвердо стоя на ногах, повернулась лицом к тварям, загрязнившим ее родину. Давно не звучавший голос был хриплым и дрожал, но угроза в нем была ясна.
- Na din'an sahlin! Смерть идет!

Ночью, когда один год сменяется другим и исполняются желания, свет спокойствия озарил душу Лины Махариэль перед встречей с неизбежным.

...свободою заменит жизнь.

2. Мечтатель

Пусть тот, кто истово бежал от Тени...

Финеас Сурана не хотел быть магом. О нет, не он избрал путь, полный опасности, столкновений с неизвестными и неописуемыми ужасами, загадок и потусторонних тайн, что сводят с ума любого, кто к ним прикоснется. Напротив - магия выбрала его, и всю свою жизнь эльф провел в бесплодных попытках от нее убежать. Как оказалось, оставить позади часть себя не так-то просто. Поэтому, исследуя теорию и практику волшебства в надежде отыскать способ отказаться от своего "дара", не став при этом Усмиренным (участь, которая несмотря на отношение Сураны к магии, ужасала его в той же мере, что и его собратьев по несчастью), он незаметно для себя прошел Истязание и влился в стройные ряды ферелденского Круга как полноправный маг. Тайные, запретные знания, сулившие власть и могущество, бурным потоком лились со страниц гримуаров и интересовали Финеаса не больше, чем то, что подадут в тот день к обеду. Высшая аркана раскрылась перед его сознанием, а затем была с силой захлопнута, когда вместо ответа на единственный интересующий эльфа вопрос он получил лишь еще больше загадок. В тот день, когда Ульдред восстал, сбросив оковы Церкви, плоти и здравого смысла, Сурана сидел в дальнем углу библиотеки, погруженный в чтение, и единственной его реакцией было раздраженное "Когда же эти идиоты наконец-то перестанут шуметь?". Потому погружение в Тень, вызванное приходом на материальный план бытия демона Лености, осталось для Финеаса практически незамеченным. И только оторвавшись на мгновение от фолианта, чтобы промочить пересохшее горло, он осознал, что вокруг нет ни привычных стен, ни стола, ни, самое главное, книги. Вокруг простирался лес, а посреди, прямо на глазах у эльфа, долийцы разбивали лагерь. Да и сам мужчина несколько изменился внешне - впрочем, главной деталью для него стало отсутствие привычных мягких туфель. А навстречу, широко улыбаясь, шагало ожившее видение из его снов. Изящный стан, собранные в хвост вороные волосы, татуировка на лице и взгляд, полный любви. Реакция Сураны была почти что инстинктивной - не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что он попал в Тень - и над простертой ладонью закружился огненный шар... А затем женщина с выражением искреннего недоумения на лице остановилась в нескольких шагах от мага, который, выпучив глаза, махал перед лицом абсолютно пустой ладонью. Не веря своим глазам, он попытался исполнить еще несколько заклинаний, придя к абсолютно такому же результату. Наконец, окинув окружавшее его слегка расплывчатое пространство взором, полным удовлетворения, Финеас воздел руки к небесам и разразился победным кличем. Схватив стоявшую с отвисшей челюстью "эльфийку" за руку, он помчался к ближайшей палатке, на бегу смеясь и крича, игнорируя встречный ветер:
- Мне плевать, что ты за демон, но следующую вечность мы проведем вместе! И дети! Ты же можешь создать детей, правда? Первенца будут звать Ревас, и еще обязательно должна быть девочка... 

Ночью, когда один год сменяется другим и исполняются желания, сокровенная мечта Финеаса Сураны наконец-то сбылась, пусть даже и во сне.

...окажется ей искренне любим.

3. Расистка

Пусть та, кто убивала свое сердце...

Снаружи дождь лил как из ведра, и, распахивая дверь, Фира Табрис уже предвкушала предстоящую холодную зимнюю ночь, после которой наверняка придется попытаться стянуть где-то пару целебных припарок. Непривычно просторное помещение (в далеком прошлом, видимо, то был амбар, явно обветшавший со временем), однако, порадовало ее большим костром, вокруг которого сгрудились фигуры в лохмотьях. Мужчины, женщины и дети, кто с острыми ушами, а кто нет, весело переговаривались между собой. То тут, то там они преломляли хлеб и передавали друг другу бутылки из мутного стекла; звучали шутки, воздух звенел от смеха, а эльфийка застыла на пороге, не в силах осознать происходящее. Она уже и не могла припомнить, как ее занесло в городишко на отшибе Ферелдена, да и в амбар она забежала лишь надеясь укрыться от непогоды, и уж никак не ожидала обнаружить... Это. Люди и эльфы, общавшиеся друг с другом на равных, разделившие стол, кровь и (как помогло ей быстро определить острое зрение) ночлег? Появление Фиры не осталось незамеченным, и от группы отделился низкорослый человек с культей на месте правой ноги, который, опираясь на костыль, проворно подскакал к ней поближе. Где-то в гриве седых волос и густой бороды виднелись мерцавшие в отблесках костра глаза-бусинки, пристально осмотревшие женщину с головы до ног и, видимо, оставшиеся довольными увиденным. Старик похлопал Табрис по запястью (оставшись в живых лишь потому, что от неожиданности у нее рука не поднялась перерезать грязному шему глотку) и, изобразив поклон, жестом указал ей на костер.
- Енто, соблаговолите присоединиться к нашему, значит, собранию, госпожа? Не дело стоять у порога - так и продрогнуть до костей недолго!
Группа настороженно притихла, с интересом и явным опасением изучая эльфийку. Фира знала, что буквально излучала угрозу - по дороге ей повезло нарваться на разбойничью заставу, и Зверь еще не полностью оставил ее, да и следы крови на новом платье (и лице, будем честны) виднелись довольно явно. Вот только, столкнувшись с подобной ситуацией впервые, она совершенно не представляла, что предпринять, истуканом застыв у двери. Инстинкты раздирались между "пустить всем кровь, это же какое-то безумие" и "бежать, бежать скорей!". Старик, осознав, что нежданная гостья в некотором замешательстве, истолковал его по-своему.
- Новый год на носу, ну и мы, знамо дело, собрались отметить. Идемте-идемте, я Вам представлю наш, значицца, кон-тин-гент - тут и Косой Тео, и малышка Нерия, и Толстяк Дален - рожа страшная, но так он и мухи не обидит...
Как во сне, влекомая за руку крайне целеустремленным калекой, Табрис подошла ближе к костру и заняла свободное место. Через несколько секунд напряженной тишины разговоры возобновились (не без помощи трещащего без умолку старика), на каком-то этапе в руках у женщины оказалась бутылка с чем-то, что явно было способно сдирать со стен краску, и все вокруг закружилось. Зверь, недовольно рыча, ушел, и Фира мысленно вернулась к вечерам, проведенным в эльфинаже в компании семьи и друзей. Позже пришли и смех, и песня, и танец...

Ночью, когда один год сменяется другим и исполняются желания, Фире Табрис помогли под иным углом взглянуть на свои предрассудки.

...найдет тепло в сердцах других.

4. Шутница

Пусть та, кто гневу отворила дверцу...

Вышагивая по коридорам башни Круга с гордо поднятой головой и едва сдерживаемым желанием заставить что-нибудь истлеть, Солона Амелл снова и снова прокручивала в памяти произошедшую не далее чем пару минут назад беседу с Первым Чародеем. Конечно, были произнесены приличествующие в таких случаях слова поздравления и хвалы, вместе с укороченной версией уже ставшей привычной лекции, полной предостережений, но в тот момент девушка витала в облаках. Безукоризненно прошла Истязание! Вступила в ряды истинных магов! Получила красивую мантию и посох, чары на котором были на порядок сильнее, чем на ученической палке! Вот только следующая реплика, прозвучавшая с тщательно скрываемым подозрением, спустила ее с небес на землю. О, обвинение было тщательно завуалировано, чтобы присутствующий при разговоре Грегор не Усмирил ее на месте, но сам факт!
"Он думает, что я изучала магию крови?!"
Солона умела читать между строк, и это было единственным разумным объяснением туманной фразы о "использовании некоторых... спорных и, возможно, не вполне приемлемых методов". И больно было не от того, что ее заподозрили в этом в принципе - такая мысль посещала Амелл, равно как и многих из ее коллег - а то, что сошло это с уст Ирвинга. Уж у кого, а у него должно было хватить ума, чтобы понять... Во лбу внезапно расцвела резкая боль, мир закружился, и волшебница плюхнулась на пол. Гнев вспыхнул с новой силой, и Солона уже открыла было рот, чтобы подробно объяснить вставшему у нее на пути идиоту, кто именно его породил, как узрела перед собой с ужасом смотрящего на нее Каллена. И выражение на его лице было столь забавным и в то же время сокрушенно-милым, как у сотворившего какое-то непотребство щенка, что девушка не сдержалась и начала смеяться в полный голос. А затем, вцепившись в неуверенно застывшую на полпути к ней латную перчатку храмовника, поднялась на ноги и прижалась к нему всем телом. В голове мелькнуло лишь "К демонам все это!", и Солона прошептала на ухо стремительно краснеющему Каллену:
- В полночь, в библиотеке.
И, решив, что не стоит останавливаться на достигнутом, шлепнула мужчину по заднице и удалилась, покачивая бедрами и украдкой дуя на ушибленную ладонь.

Ночью, когда один год сменяется другим и исполняются желания, Солона Амелл позволила смеху восторжествовать над горечью.

...любви познает помыслов благих.

5. Воительница

Пусть та, кто бьется в одиночку...

Она часто задумывалась о том, что родилась не в той касте. Вихрь боя, шум крови в ушах, отрывистые команды и победный рев горна - битва была ее стихией. В то время как политика заставляла Середу Эдукан чувствовать себя нагом на пиршественном столе: окружающие смотрели на нее как на что-то интересное, не совсем понятное и определенно не соответствующее обстановке. И потому когда, по решению Совета, она была изгнана на Глубинные Тропы, за пеленой всепоглощающего гнева скрывалось облегчение от осознания того, что ей больше не понадобиться балансировать в уме различные фракции благородных Домов, пытаться разобраться в покрывавшей Орзаммар паутине интриг и препираться с братом (да хранит его Камень) по любому поводу. Конечно, Белен был грязным предателем и заслуживал смерти, но что она могла поделать? Закон есть закон, и оставалось лишь надеяться на то, что лорд Харроумонт не даст ему занять престол. А ей, облаченной лишь в легкую тунику и с небольшим, пусть и сбалансированным, клинком в руке предстояло прорубить себе путь сквозь орды порождений тьмы. "Звучит как вызов," - и с жесткой улыбкой на устах лишенная трона принцесса отправилась в путь, уверенная, что примет смерть с честью.
Небольшие недостатки ее плана стали очевидны после встречи с первым гарлоком. Тот пал довольно быстро, но умудрился зацепить ее, и хотя вовремя перевязанная царапина почти не кровоточила, это заставило Середу призадуматься. Учитывая, что раньше она всегда полагалась на крепость доспехов, сама возможность просто уклониться от удара представлялась ей... странной. Тщательный обыск тел ее соплеменников, сопровождаемый короткой молитвой Камню, принес ей лишь потрепанную кольчугу и, учитывая ситуацию, неплохие кожаные сапоги.
Однако всего лишь трое суток спустя (время относительно точно можно было определять по приливам и отливам лавы) окровавленная Эдукан, с яростным криком бросив в лицо очередному генлоку обломок паршивого меча, была загнана в угол. Она планировала пасть с честью хотя бы на горе трупов, но, видимо, другого варианта не оставалось. Выпрямившись и закрыв глаза, гномиха приготовилась узреть с негодованием смотрящего на нее отца... Но боевые кличи порождений прервались бульканьем и свистом стали. А затем кто-то заслонил ее от темного прибоя. Широко распахнув глаза, Середа полным изумления взглядом вперилась в широкую спину того, кто не раз прикрывал ее в бою. Но... Но то время прошло! Она была изгнанницей, и должна была понести свою кару, каким бы надуманным не было преступление!
- Горим, что ты...
- Не сейчас, Ваше Высочество. Я возьму того, что слева, двое справа - Ваши.
В ладонь ей ткнулась рукоять меча. И, подавив слова благодарности, но с намеком на улыбку на лице и с полным ярости боевым кличем на устах наследница Дома Эдукан устремилась в бой, который так и не стал ее последним.

Ночью, когда один год сменяется другим и исполняются желания, Середа Эдукан узнала, что есть тот, кто пойдет следом за своей принцессой и на тот свет.

...опрется на надежное плечо.

6. Старик

Пусть тот, кто в бытие своем поставил точку...

Натянув кожаную перчатку, пошевелив пальцами и скептично хмыкнув, гном покрутил в руках закрывающий лицо шлем. Внезапно идея не казалась ему такой уж и привлекательной, но на каком-то этапе нужно было взглянуть правде в глаза - моложе он не становился. Былая подвижность стала лишь отдаленной памятью, некогда бритвенно-острый ум затупился, а простое и логичное желание загрести побольше денег сменилось странным стремлением завести семью. И Гаррет Броска, мастер-вор, бывший наемник и глава преступной организации, затмевающей Карту в ее лучшие годы, решил, что пора откланяться, пока он не проснулся с ножом в спине. Оттого в тот день гном, наделенный весьма специфичным чувством юмора, подумал, что было бы неплохо вспомнить старые-добрые времена. Проверив, на месте ли все кинжалы (ножей никогда не бывает много, как научила его жизнь) и прочно ли закреплены элементы брони, Гаррет натянул шлем и, расправив плечи, отправился к цели. Арена оживленно гудела, как и в тот самый день, что вполне устраивало гнома. Пропустив мимо ушей выспренные речи распорядителя, он приготовился к битве не на жизнь, а насмерть...
И был разочарован. Молодняк попался дурной, с горячей кровью и совершенно без мозгов, так что даже сдерживаться быстро наскучило. Единственным достойным оппонентом оказался ветеран из касты Воинов, но и он был чересчур ортодоксален и закоснел. Вырождалось гномье племя... Погруженный в мрачные думы чемпион вновь пропустил мимо ушей славословия, и лишь по воле случая услышал просьбу явить собравшемуся благородному сброду свой неземной красоты лик. Броска исполнил требование как можно более театрально, открыв свое клеймо взорам лишь через несколько мгновений томительного ожидания, и широко ухмыльнулся, услышав коллективный вздох толпы. Времени у него было в обрез, так что вор быстро отыскал взором Белена и ткнул в его направлении кинжалом.
- Я, безымянный и безродный, вызываю тебе, король шутов и идиотов, на смертный бой!
А затем, не дожидаясь, пока стража осознает произошедшее, устремился вперед, к выходу с арены и лестнице наверх. И гробовую тишину заполнил гулкий смех ищущего смерти преступника.

Ночью, когда один год сменяется другим и исполняются желания, Гаррет Броска набрался решимости достойно завершить свою летопись.

...добавит предложение мечом.

7. Герой

А тот, чья жертва больше прочих...

Пламя костра разгоняло тьму.
Алистер, оживленно жестикулирая, пытался доказать Морриган, что нет, его родителями не были мабари. Судя по всему, получалось не слишком хорошо.
Лелиана, прикрыв глаза и улыбаясь, перебирала струны лютни, перескакивая с одного мотива на другой. Огрен пробовал махать кружкой в такт, но быстро потерял интерес, вместо этого затянув пошлую частушку.
Зевран, как ни странно, разговорился с Винн, и судя по едва заметно рдеющим щекам заклинательницы, вновь пытался подобрать ключик к ее сердцу.
Стэн и мабари сцепились взорами в благородной дуэли истинных воинов, и ни один не желал уступать.
Шейла следила за всем этим со стороны, время от времени вставляя веское слово.
Айдан Кусланд, повернувшись к костру спиной, смотрел на звезды, изогнув губы в тонкой улыбке. Да, им еще многое предстояло сделать, и как человек разумный, он не был уверен в успехе. Но за его плечом стояли верные спутники, и этого было достаточно, чтобы надеяться. Этого, и сотни планов, уже роящихся в голове будущего Героя Ферелдена.

Ночью, когда один год сменяется другим и исполняются желания, Айдан Кусланд получил заслуженную передышку, вернувшись к героическому спасению мира на следующий день.

...тот на победу будет обречен.

Отредактировано Fira Tabris (2015-12-07 09:45:13)