|
Ночь дышала, смерть дрожала
В половинках луны;
Я смотрела, я бежала
От кошмаров ночных;
Я мечтала, я устала,
Я сходила с ума,
Со скалы на дно летала,
Выползала сама...
Имя: Вайшья Лавеллан
Примерная внешность:
Тощая, высокая, темные волосы, глаза зеленые.
Валласлин: Митал, Андруил или Джуна.
Возраст и дата рождения: 27 лет; 9:14 Века Дракона.
Краткое резюме: Охотница клана, лучница;
Младший ребенок в семье сказителя и хранительницы галл;
Ныне агент Инквизиции.
|
Общее описание:
Характер:
Напиши мне своё имя, брось его на угли,
Чтоб враги меня ловили, да поймать не смогли;
Заплети тугие косы, спутай нити пути,
Чтоб сквозь грозы и сквозь слёзы
Было им не пройти...
• Положительные черты:
Любит своих близких, семью и клан, находчива, смела, честна и пряма, упрямо достигает поставленной цели, способна перенести многие невзгоды и продолжить путь, несгибаема.
• Отрицательные черты:
Вспыльчивость, злопамятность, гордыня, язвительность, безответственность, не держит слово и чрезвычайно упряма там, где это совершенно не нужно. Неспособная мириться с чужим мнением, есть только ее собственное, активно подчеркивает свою симпатию к эльфам и антипатию к людям, хотя уже без откровенной ненависти. Слишком упертая, чтобы признавать свои ошибки, слишком гордая, чтобы просить за них прощения.
• Страхи:
Гибель кого-то из клана, особенно смерть матери или отца. О том, чтобы брат свернул шею - иногда мечтает, но, все же, больше боится, что это действительно может случиться. Свои переживания никогда не демонстрирует открыто.
«У кого хуже жизнь складывается, у кого лучше. Не то, чтобы жаловалась, да и некому. Я живу как хочу, как ветер вольна и никто мне не указ. Это хорошая жизнь и я бы не отказалась от нее.
Понятия не имею почему шемы так любят придумывать себе столько проблем бессмысленных и глупых. Предают, убивают, лезут во власть, грызутся, страдают, убиваются, возводят в культ какую-то ерунду и мнят себя от этого выше других, Создатель их прям в жопу поцеловал, наверное. Да какая к лешему разница, что у тебя мамка и папка - потомки тех, кто трахал исключительно породистых лошадей? В смысле людей. Кровь не водица? Ха! Да, у меня стойкая аллергия на всех знатных и привилегированных. И Церковь. И шемов. Я долийка! Моя рожа с татуировкой и острые уши - мне очень дороги, так что все, кто имеют что-то против - могут пойти в пешее эротическое путешествие.
Ненавижу мессий и святых, ненавижу галочковую правильность, когда кто-то живет по каким-то кодексам и законам. Убей или будь убит. Черт бы побрал весь этот мир! Увидеть его глазами Айола - было тяжелым испытанием. Если я буду думать об этом слишком много - не знаю, выдержу ли и куда все это заведет. Цинизм и озлобленность брата - иногда находят выход через меня, а его слова - отравляют хуже любого яда, пьянят сильнее любого вина. Иногда сложно отстраниться от них и вспомнить, что это - не моя боль и не мои мысли».
Вайшья очень эмоциональный человек, несколько эгоистичный, ужасно злопамятный и достаточно мстительный. Может и не трус, но и не герой, - точное описание для нее. Девушка предпочитает держаться стороной и откровенно не так хороша в общении с другими, как может показаться по ее расхлябанному и фамильярному поведению. Скорее именно за грубостью она скрывает свое неумение в такую вещь, как общение. Не сторонница долгих и прочувствованных разговоров, предпочитает держать всё в себе. Вайшья отличается своим чувством юмора (зачастую черным), которое не покидает ее даже в самых безвыходных ситуациях. Часто иронией эльфийка пытается скрыть настоящие чувства, ей совсем нелегко говорить о своих эмоциях открыто, она предпочитает просто отшутиться. Долийка абсолютно не уважает власть и готов пойти на что угодно ради клана и семьи, презирает Церковь, верит в эльфийских богов.
Всегда выскажет вам все в лицо, на каком-то интуитивном уровне понимает, что за человек перед ней, это что-то из раздела житейской мудрости, пресловутой женской интуиции и из области предчувствий. Лавеллан живет большей частью для себя и в свое удовольствие, она не преследует какой-то глобальной цели, единственное, что волнует ее - ограниченный круг ушастых, за которыми она и в огонь, и в воду, и медные трубы кому хочешь расшатает.
Охотница излишне своевольна и свободолюбива, для нее командная работа - это сделать все самой или свалить все на других, как получится. Редко меняет свое мнение о чем-либо или ком-либо, упрямая как стадо баранов. Любит аутсайдеров, белых ворон и всевозможных оригинальных и нестандартных личностей, среди которые может быть самой-собой.
Краткая биография:
Напиши мне своё имя на дорожной пыли,
Чтоб друзья меня любили, да спасти не смогли
От почёта и от боли, от проклятья любви —
Кровью плачут лёгких доли —
В ночь меня позови...
Третий ребенок в семье, маленькая радость, избалованная, всеми любимая, драгоценная. Непоседа с шилом в одном месте, любознательная, смешливая, склонная иногда к жестоким розыгрышам, прямолинейная и упрямая, Вайшья не знала горестей и бед. Айол - старший брат, шальной и лихой, пример во всем, с янтарными глазами, с хищным оскалом и теплыми руками. Он всегда готов был прокатить на плечах, подкидывал в воздух, словно девочка ничего не весила, рассказывал жуткие истории ночью у костра, свободный и дерзкий, непокорный как ветер. Молодая лучница брала с него пример во всем, в отношении к жизни, в шутках, в жестах, и не было в ней желания сильнее, чем быть как можно ближе к Айолу. Маханон - немногим старше, будущий Первый, нарочито спокойный, надменно молчаливый, тихий, с терпеливыми улыбками и вечными спорами с братом, он всегда забирал Айола себе, всегда был чуть ближе, и это вызывало жгучую ревность и зависть. Не сказать, что она не любила Хаона, да и как не полюбить всю эту безграничную нежность, все это отчаянное упрямое желание защитить ее от всего, но все же...
Родители Маханона весьма почитались в клане, отец был сказителем, а мать хранительницей галл, сам же будущий Инквизитор был вторым сыном, старший брат родился на пять лет раньше него и в будущем стал прекрасным охотником. Впрочем, на этом родственники не заканчиваются, через два года Бэлоре родила последнего своего ребенка, так что эльф обзавелся еще и сестренкой, в будущем ставшей его главной головной болью.
Из биографии Лавеллана.
Сам Маханон родился на месяц раньше срока и был в детстве достаточно болезненным ребенком, но при этом непоседливым и очень активным, может, как раз стараясь освободиться от той излишней заботы, которой его окружили родители. Все в клане говорили, что он унаследовал внешность матери, от отца же ему достались голос и необычный цвет глаз. Молодой эльф был очень любопытен, но разумно боязлив и осторожен, если другие прыгали через костер, то Махнон был из тех, кто подбивал окружающих к подобному и редко присоединялся в самом исполнении. Пожалуй, единственные места, от которых приходилось действительно за уши оттаскивать малолетнего непоседу, так это старинные постройки и руины всех мастей, вот, где душа Лавеллана начинала петь, а сам эльф становился просто неадекватным, неудержимым и жаждал потрогать все и обследовать каждый уголок. В юные годы большей частью воспитанием его занимался отец, но мальчишка нередко сбегал от строгого родителя, склонного к излишнему морализированию и чтению лекций - к мягкосердечной матери, которая всегда сквозь пальцы смотрела на чудачества сына. И все же Маханон был очень на них похож, и сам не мог решить, по пути кого из родителей ему следует пойти, ведь он в равной степени любил старые сказания и прекрасных и величественных галл, которые отвечали ему той же симпатией. Впрочем, выбирать ему не пришлось.
С братом у мальчишки были напряженные отношения, старший сын упорно отказывался присматривать за малолетним братцем, оставляя игры и походы со сверстниками ради него. Так же не радовало старшего и всеобщее внимание к этой светловолосой бестолочи. Сам же Маханон отчаянно пытался добиться признания и расположения брата, но не преуспел в этом, мелкий не понимал причин отношения старшего, крайне сильно был обижен подобным отношением к своей прекрасной особе и вскоре стал огрызаться, отпихиваться от родственных уз и всячески старался подчеркнуть, что, может, он и младше, но во всем лучше Айола. Что логично, после этого их отношения перешли в стадию практически открытой войны. Особенно, их соперничество было острым за внимание матери и младшей сестренки. Братья устраивали друг другу неприятности и всячески старались ткнуть друг друга носом отнюдь не в цветущие фиалки; несмотря на то, что Айол был старше Маханона на пять лет, достаточно скоро они стали соревноваться на равных.
Прошепчи мне своё имя, брось его на порог,
Чтоб судьба моя смеялась, спутав жилы дорог,
Чтобы были мои тропы веселы и легки,
Чтоб цикутой и укропом
Зарастали шаги...
Маханон многому научился, многое узнал, он отправлялся в лес вначале вместе с Наставницей, где искал нужные травы, узнавал о звериных тропах и учился искать пути среди самых густых дебрей, слушать мир вокруг себя, получил контроль над природой и научился быть с ней одним целым. Голоса зверей и птиц, запахи и звуки леса, науки травничества и даже яды, из тех, с которыми могли столкнуться в будущем его подопечные. Хранительница охотно делилась всем, что знала, довольная произошедшими в ученике изменениями. Маханон же неслышной тенью шел меж деревьев, а иногда скользил под самой землей, тайно он ускользал в лес во время каждой новой стоянки, в надежде отыскать что-то необычное. Молодой маг чувствовал, что все леса принадлежат только ему, а сила, что билась в нем, вырывалась с дыханием и бежала по венам, та искрящаяся мощь - могла защитить от всего. От всего, кроме людей. Быть может, таков рок всего эльфийского рода...
Из биографии Лавеллана.
Они поймали молодого Хранителя, когда тот ушел слишком далеко от стоянки клана и слишком близко к людским поселениями, в тот раз маг потратил все свои силы на бой перед этим, долиец не смог даже сбежать. Их было пятеро, и они почему-то набросились первыми. Ошарашенный эльф не успел ничего толком понять, как оказался на земле, избитый, ошарашенный, воющий от боли. Тогда-то его руки прошили кинжалы и молодой долиец беспомощно смотрел на мучителей, не понимая, почему, почему люди раз за разом преследуют и уничтожают его народ. Впрочем, вскоре все, что останется Маханону - это кричать, срывая голос. Никакой храбрости или выдержки, молодого Хранителя готовили ко многому, но не к пыткам. Сам Лавеллан не брался утверждать, сколько прошло времени, прежде чем сознание покинуло его, в собственной крови и моче, истерзанный и изувеченный, переполненный ненавистью, маг не заметил ни того, как бесшумно стрела поразила вначале одного из людей, а после другого, войдя как раз в сочленение доспехов, как заметались в ярости другие, как первый из них упал с перерезанным горлом, как другие вначале неловко дернулись к мечнику, в то время как кто-то с безопасной высоты, прямо с одной из веток раскидистого древа, продолжил отстреливать его неудавшихся палачей. Маханон не знал, как бережно Айол взял его на руки, как сестра, совсем еще ребенок, с яростно горящими глазами кошкой спрыгнула с высоты, спеша им навстречу, с какой злостью она перерезала глотки тем, кто еще подавал признаки жизни. Они вернули его домой, принеся с собой трофейные человеческие уши.
Маханон долго приходил в себя, находясь полностью на попечении Хранительницы, он почти сразу узнал, кому обязан жизнью и кто всегда на самом деле сопровождал его во всех самовольных отлучках. Первый ласково сжимал ладошки взволнованной сестры, которая каждый день называла своего брата самым глупым эльфом, и внимательно следил за братом, который со всей силы стискивал рукояти мечей, стоило ему перевести взгляд на изувеченного Маханона с изрядно поседевшими волосами. Молодой маг убаюкивал их разговорами, повторял легенды, что слышал от отца и Хранительницы, рассказывал о своих таких маленьких и бессмысленных находках, которыми очень гордился, иногда тихо пел. Угар ненависти прошел и перегорел в долийце достаточно быстро, ведь его спасли, за него отомстили, и его больше волновало то, что клану пришлось уйти на новое место, да беспокойство родни. Отец зашел к нему лишь однажды, сказав, что не ожидал подобной глупости от Первого клана, но пожелал скорейшего выздоровления. Маханон не удивился, почему-то родители стали воспринимать его едва ли не как сына Хранительницы, быть может, потому что в будущем он занял бы ее место, может, на то была и другая важная причина. Бэлоре приходила к сыну каждую ночь, то принося еще одно одеяло, потому что наступали холода, то притаскивала в обход бдительного взгляда Наставницы корзинку любимых ягод Маханона, то просто пела ему колыбельные, как в детстве, ее голос вел Маханона по снам, не тревожили мага кошмары, а в Тени было только звездное небо, и материнский голос был ему оберегом. Были и другие, был почти весь клан, говоря откровенно, кто-то приносил какие-то поделки, что обрадовали бы юношу, кто просто старался занять его разговором и отвлечь от темных и тяжелых мыслей. Тогда-то долиец и понял, что такое семья и клан. Глядя на их заботу и поддержку - маг радовался, на душе его становилось легко. Это был дом, это была семья, да, сложная, непонятная, с ссорами, обидами, но так же с любовью и заботой. Клан был всем для Первого, и Первый уже становился всем для своего клана. Именно тогда Маханон смирился со своей ролью в этой жизни, перестав искать себе лишних приключений, предпочтя отдать себя заботе о других.
Знаю, с ветром целовался —
А дорога пуста;
Ты смеялся, ты скрывался
В придорожных кустах;
Я рыдала, я металась,
Видя знаки в золе —
Твоё тело закачалось
В несмолёной петле...
Вскоре Лавеллан вошел во взрослую жизнь, и на лицо его лег валласлин, церемонию он прошел не раньше и не позже других, но при этом был совершенно и абсолютно безучастен к боли, сказывался опыт тесного общения с тяжелыми сапогами и кинжалами людей. Но что действительно стало для Маханона ударом - смерть брата. Айол все чаще уходил один и долго не возвращался, один из самых лучших охотников, он легко путал следы, не давая даже сородичам обнаружить его. Мужчина охотился, но не не за зверями, его интересовали только шемы. Вскоре и они заинтересовались долийцем. Айола вздернули, и тот еще несколько дней украшал въезд в деревню, когда клан пришел за его телом. Впервые за долгое время прежняя ненависть вспыхнула в маге, которого пришлось оглушить, связать и волоком тащить прочь, так отчаянно сопротивлялся маг. Позже он придет в себя, но засевшая в груди злоба, боль, презрение, ненависть, темный и страшный клубок - будет спрятан где-то под сердцем, отравляя разум и душу долийца и многие годы спустя.
Из биографии Лавеллана.
Сметь Айола изменила много, затмила разум. Вайшья страдала, сходила с ума, тайком пыталась охотиться на шемов, но стрелы так и не отправлялись в полет, дрожали почему-то руки, глаза застилали слезы, а перед глазами стоял образ Маханона, изувеченный, измученный, брат улыбался терпеливо и мягко. В пылу гнева и горя охотница многое наговорила Первому, долго кричала, что виноват он, проклинала, старалась уколоть как можно сильнее. Но чем больше она жалила, чем чаще кричала, тем меньше от этого было эффекта, боль не отступала, гнев остывал, и когда она поняла, что сделала - было уже поздно. Единственный ныне брат улыбался мягко, с затаенным безумием в глазах, с вечной виной неизменно слегка склонял голову, принимая все кары, словно сам уверовал, что именно его рука затянула петлю на шее их брата. Хаон жил в другом мире, замкнувшись от всего клана, смотря все чаще в зелень лесов, неизменно спокойно, его голос не сбивался ни разу, а плакать Первый себе не позволял вовсе.
Вайшья осталась одна, но совершенно не знала, как все изменить. О чувствах она говорить не умела и не могла, да и слова уже вряд ли возымели действие, когда Маханон что-то вбил себе в голову, это упрямство у них было фамильным. Охотница знала одно, прощения людям точно не будет. Ни за пытки, ни за убийство любимого брата, и тем более, не простит им долийка того, что подобное вообще могло произойти. Она нашла нового врага, на которого смогла возложить всю ответственность и стать такой же, как и прежде.
Твоё тело хоронила
Я в остывшей земле;
Звёзды плачут соком сейбы,
Дышат чёрной травой —
Стану я немного ведьмой,
Пеной прыгну в прибой!
Маханон ушел из клана, а потом пришли вести о том, что случилось на Конклаве и Вайшья не медля и мгновения бросилась следом, вопреки запретам Хранительницы, наплевав на все возможные проблемы и опасности. Брата она встретила уже в Убежище, уже совершенно седого, сверкающего зеленой ручищей, с обреченной тоской в глазах и извечной мягкой улыбкой. Стать агентом Инквизиции? Запросто! Отстреливать любую гадость стоя за чьим-то плечом? Всегда пожалуйста.
Только бы не потерять брата. Глупые мальчишки любят лезть в огонь, гробя себя, совершенно не думая, что у них есть вообще-то сестра. И мама с папой. Но, кажется, этим двоим всегда было наплевать на подобные мелочи, жившие в собственном мире, они шли вперед, даже не оборачиваясь на нее. Вайшья не хотела, чтобы Хаон тоже ушел, оставив ее навсегда позади. И ее, и клан и этот мир.
Сюжетные завязки:
Инквизитор ждет сестру для практически любого квеста и задания (мы с Тамарой ходим парой), в частности интересует связь с долийцами и родным кланом через Вайшью, да и вообще все места и события, где торчат длинные эльфийские уши - будут связаны с ней.
Драма, грустняшки и дуркование. Все и сразу, ага. Семейные милости в комплекте. Как и взаимные подколки.
Приятный бонус - старший брат в роли Инквизитора. Неплохо, да?
Дополнительно:
Лучница. Только лучница и еще раз лучница.
Лазаем по деревьям, прыгаем по веткам словно белки, и их же в глаз за сто шагов. Готовить не умеем в принципе, но освежевать тушу зверя конечно же сможем, разделываем мяско прекрасно. Можем в шитье и изготовление кожаных доспехов, на их модернизацию имеем фетиш. Боимся темноты и замкнутого пространства - по желанию.
Все, что нужно - прочитать мою анкету, чтобы узнать о персонаже.
Я не требователен к игре, скорости и вообще хочу в семью, а то все эти герои без родных - грустная грусть, даже у Хоука сплошная тоска в фамильной стори. Боевитая сестрица мне бы весьма пригодилась. Раз уж брат закончился, а родители старенькие.
Должен же я куда-то деть комплекс старшего брата!
Тема для пробного поста:
Не обязательно, но, если нет уверенности, или не можете почувствовать персонажа, то напишите что-то о жизни в клане, о первой охоте, о двух непутевых братьях, о родителях. Что-то простое душевное. Обычно это помогает.
